Март 1918 года. В провинции старой власти уже нет, а новая только нарождается. Пользуясь этим, «контра», включающая в себя уголовные элементы, устраивает грабежи и погромы. Одно за другим останавливаются предприятия, не работают учреждения – сказывается чиновничий саботаж. Торговцы безнаказанно взвинчивают цены. Для пресечения этого 15 марта создается Пермский городской чрезвычайный комитет по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем. Структуру (вскоре ставшую губернской) возглавил Федор Лукоянов — большевик, образованный юрист, журналист. Было трудно, остро не хватало сотрудников, а имеющимся — элементарного опыта. Судя по рассекреченным архивным документам, чекисты участвовали в подавлении мятежей, проводили облавы, аресты, следственные действия, вели разъяснительную работу.
Одна из первых операций – по задержанию и разоружению силами роты неполного состава следовавшего через Пермь-2 полка бывшей царской армии. Чекист Павел Малков представился его командиру начальником станции и радушно предложил пройти в служебное помещение вокзала для оформления заявки на получение боеприпасов и продуктов. Там полковника арестовали. Тем временем состав – вагон за вагоном — растянули на разные пути, растерявшихся солдат разоружили. Итог операции: тридцать ручных и станковых пулеметов, более тысячи винтовок, патроны, гранаты, сабли…
Получив информацию о том, что враждебными Советам лицами готовится похищение, Великого князя Михаила Романова, содержавшегося под надзором, чекисты создают «виртуальное подполье» (с участием «втемную» двух настоящих офицеров). Надо отдать им должное, инсценировка удалась. Михаил и его секретарь Джонсон поняли это лишь в самый последний момент… Заранее спланированными были и меры по дезинформационному прикрытию: заявлялось об удаче побега пленников.
Деятельность местных чекистов не прекратилась и с захватом Прикамья Колчаком. Во вражеском тылу функционировала разветвленная агентурно-разведывательная сеть. Распространялись пропагандистские материалы, нацеленные на разложение войск белых. До сих пор, мало кому известно о широкомасштабной операции по наводнению территории «Колчакии» продолжавшими печататься в Москве денежными купюрами – царскими и временного правительства. В результате финансовая система режима «верховного правителя России» потерпела крах. А вскоре начал разваливаться и сам режим.
Летом 1919 в Прикамье восстанавливается Советская власть и, следовательно, добавляются новые задачи: бои с бандформированиями «фильтрация» военнопленных и дезертиров, выявление вражеской агентуры, карателей, лиц запятнавших себя предательством… А еще ликвидация беспризорности и голода. Три детских дома в Перми и по одному в Соликамске и Чердыни организовали и содержали на отчисляемые от жалования средства чекисты.
После окончания Гражданской войны Пермскую Губчека реорганизовали в региональное подразделение Главного политического управления (ГПУ), действовавшее в составе НКВД. Акценты сместились в сторону противостояния экономической преступности.
В 1920-е годы возник тип ничем не брезгующего хищника-временщика, махинатора, путем переливания из пустого в порожнее, мгновенно сколачивающего целые состояния. Раздел «сфер влияния», сращивание криминального капитала с чиновниками и хозяйственными руководителями красной нитью проходит через следственные дела. Надо отдать должное сотрудникам ГПУ. Они довольно быстро вскрыли механизм «скоробогачества» В одном из их докладов отмечалось: «Подкуп делится на несколько категорий: угощение спиртными напитками, подарки, денежные взятки. При содействии… разных спецов, под видом директоров, управляющих, заведующих и т.д., происходит перекачивание государственных средств в карманы нэпманов».
В «орбиту влияния» некоего Кутуева, в прошлом – ростовщика, попали Пермский губернский продовольственный комитет, объединения «Губпотребсоюз», «Губкожа», ряд предприятий. Полученные ими госбанковские кредиты тут же осели в карманах частников и коррумпированных чиновников. По заведенному в 1922 году делу проходило более 60 человек из восьми городов Прикамья. Некто Новоселов орудовал в «Губтрансе». Применявшаяся им и его сообщниками схема была проста: «…Указывалось, что куплен воз сена весом в 47 пудов, что положительно невероятно, составлялись фиктивные квитанции и расписки кладовщика о приеме, для прикрытия преступления направлялись дутые отчеты, давались взятки, с необходимыми лицами велось пьянство». Среди получателей виртуального фуража числились даже воинские части и милиция. Крупные аферы проворачивал один из основателей Пермской товарной биржи Лазарь Соломянский (кстати, тесть будущего писателя, а тогда журналиста пермской «Звезды» Аркадия Гайдара). Значительный резонанс вызвал судебный процесс над руководителями «Губнефтеторга». Оказалось, что горючесмазочные материалы по госцене реализовывались частниками, а уж те – по многократно завышенной – потребителям. В настоящее Эльдорадо превратился для расхитителей «Пермлес». Так, тридцатипроцентное завышение сметы на восстановление сгоревшего Балашевского лесопильного завода позволило им присвоить десятки миллиардов рублей.
В игорных заведениях прочно обосновались компании шулеров; хозяева, будучи в доле с ними, следили за тем, чтобы те не «засветились», случалось, сами приглашали незнакомых публике «гастролеров». Об утаиваемом от налогообложения «черном нале» и говорить не приходится.
Правда, схоже с современностью? Только тогда с криминальными «бизнесменами» не церемонились.
Хватало и боевых стычек. В Осинском уезде долгое время орудовала банда «Бороды» — Федора Бородулина. Это был настоящий террор. Бандиты средь бела дня врывались в деревни, угоняли скот, шарили по сундукам, жгли дома, насиловали. Ненависть к бородулинцам была столь велика, что толпы людей отбивали у конвоиров схваченных. Одного, избив до полусмерти, бросили в огонь, десятерых буквально растерзали. Главарь несколько раз уходил от засад и погонь, однако, в конце концов, нарвался на пулю. Чтобы окончательно покончить со слухами о неуловимости «Бороды», его труп выставили на всеобщее обозрение… в фойе Пермского театра. Почти неделю, благо стояли сильные морозы, тянулись любопытные. Часовым то и дело приходилось унимать «зрителей» — кто пнуть труп норовил, кто плюнуть на него.
Только в 1927 году удалось покончить с бандой братьев Коуровых, специализировавшейся на скотокрадстве. О размахе ее деятельности свидетельствуют такие факты: в казенной типографии Кудымкара изготовлялись бланки документов, на них ставились подлинные печати подкупленных должностных лиц, «крышей» являлись окружной судья Владимир Новиков и его брат –милицейский начальник Егор Новиков.
А еще были «Распута», «Курай» и им подобные «атаманы» — насильники, грабители, живорезы, коих нынешние конъюнктурщики пытаются представить благородными защитниками крестьянства, борцами против коллективизации. Таки покончили и с ними. В том числе, применяя военную хитрость. Распустили слух: мол, повезем через Кочево в Косу телегу винтовок, пулемет и большое количество боеприпасов к ним. Своего рода «ловля на живца».
Из песни слова не выкинешь. Были нечистые на руку люди и среди работников госбезопасности. Были не всегда обоснованные репрессии. Однако даже в разгар «большого террора» второй половины 30-х годов большую часть выявленных «врагов народа» представляли собой настоящие преступники. Свидетельство тому – запуск в производство взрывателей с заведомым дефектом, несколько взрывов, поджогов и крушений поездов, подрывная пропаганда…
Великая Отечественная. С первых ее дней сотрудники УНКГБ перешли на казарменное положение. Сказать, что тяжело приходилось, значит, ничего не сказать. Питание – рабочий паек. Жалование – едва-едва, чтоб к казенным харчам картошки прикупить. Да еще регулярные отчисления в Фонд обороны, приобретение облигаций Госзайма, сдача теплых вещей, шефская помощь семьям товарищей-фронтовиков…
Особый режим охраны и соблюдения секретности поддерживался на оборонных предприятиях и железных дорогах. Так, имитировалось прохождение «сверхсекретных» эшелонов, происходила «случайная утечка информации». По-настоящему секретные эшелоны маскировалось столь тщательно, что германское командование всерьез полагало: уральская продукция в основном доставляется водой и гужевым транспортом. Старожилы помнят, что даже пешеходный мост через железнодорожные пути на Перми-2 до лета 45-го обрамлялся высоченным дощатым забором. Это чтобы сверху ничего разглядеть нельзя было. А уж о том, чтобы по перрону да по путям свободно расхаживать и речи быть не могло.
Чекистами систематически проводились проверки. Не просочилась сквозь них абверовская агентура. Иной – грудь в орденах, да под раненого «косит», а, глядишь, зацепка и обнаружится. За годы войны у нас было обезврежено 304 германских шпиона, 26 диверсантов, 41 «крупный вредитель» и так далее. Иных перевербовывали и летела в эфир «деза». Легендарным стало уничтожение в феврале 1944 года на территории Юрлинского района диверсионной группы «Ульм», имевшей задание взрывать эшелоны с боевой техникой на Горнозаводской железнодорожной магистрали.
…Листаю рассекреченные «ориентировки». Вот о «изобличении приемов умышленного членовредительства и симуляций». Это о тех, кто норовил и от армии откосить, и не работать, получая при этом карточки на усиленное питание. К примеру, посредством инъекции под кожу смеси масла и керосина (вот тебе и «злокачественная опухоль»). Или вдыхания сахарной пудры («астматик»). Питья чайной заварки («сердечник»)…
Опасным был запуск во вторичный оборот или подделка продовольственных и промтоварных карточек. Архивные документы свидетельствуют: по далеко не полным данным в Прикамье выявлено 14 специализировавшихся на злоупотреблениях с карточками групп, состоящих из работников торгово-распределительных органов; с учета снято более тысячи «едоков»-«мертвых душ». Ныне подобных подонков кое-кто чохом записывает в «невинные жертвы сталинизма».
Совершенно иная ориентировка — «О фактах тяжелого материального положения семей фронтовиков (на основе их писем на фронт) и непринятия мер их поддержки со стороны местной власти». Не изымать жалобы, а оперативно разбираться в обоснованности таковых, осаживать зарвавшихся чинуш – вот на что она нацеливала. То же самое, когда имели место случаи массовых отравлений трудящихся недоброкачественными продуктами.
Как сил на все хватало? Ну, во-первых, себя не жалели, во-вторых, привлекали население. Елизавета Болтачева, директор музея ИПК «Звезда» рассказывала: «Нам всегда напоминали о бдительности, умении защищать Родину. Помню, как зимой 1942-1943 года в Оханске проходила игра… «Задержи шпиона». Все думали, что и правда шпиона к нам забросили. А его «сыграл» член бюро райкома Комсомола Иван Нецветаев. Задержали его и если бы не открылся, то крепко бы поколотили».
Наши земляки несли службу и во вражеском тылу – разведчиками, диверсантами, партизанами.
…Группа особого назначения во главе со старшим лейтенантом Михаилом Штемлером готовилась спешно, но тщательно. И вдруг незадолго до отправления выяснилось: не все умеют плавать. Что делать, вывезли парней на середину Камы, провели краткий инструктаж, подтренировали, указали ориентиры и место высадки. Ничего, выплыли, причем с оружием, снаряжением и рацией. Воевать довелось в лесах Белоруссии. Немцы бросили против смельчаков подразделения Ваффен СС. Многие посланцы Урала погибли в неравных схватках. «Через три месяца непрерывных боев, — свидетельствовал Штемлер, — наш отряд вывели на Большую землю. Из полусотни бойцов в строю остались лишь десять. Остальные – кто ранен, кто погиб, кто пропал без вести в лесах и болотах Партизанского края…» Среди них Андрей Солодянкин. Крепкий был парень,- косая сажень в плечах. Скошен автоматной очередью. Владимир Добролюбов. Тяжело раненым отправлен в тыл…
Главное же происходило на фронте. Именно туда, отправляя начальству рапорт за рапортом, стремилось попасть большинство сотрудников. В основном их направляли на пополнение частей НКВД, подразделений «СМЕРШа». Среди них – уроженец Чернушинского района майор Иван Володин, пермяки капитаны Александр Шляпников и Яков Оглезнев.
Война не отпускала и после Победы. Командировки в западные районы страны для борьбы с бандподпольем и «лесными братьями». «Фильтрация» побывавших в плену (всякие люди среди них попадались – вплоть до полицаев и лагерных надсмотрщиков). Взять хотя бы «дело» Василия Дынника; сперва служил немцам, затем его завербовали американцы. Но сколько веревочке ни виться…
Хватало забот и в последующие десятилетия. Хотя, конечно, поспокойней стало.
«Осмотр места происшествия позволяет сделать вывод о том, что повреждение железнодорожного пути произошло умышлено: расшит и разблочен стык левой нитки пути при входе в кривую, где на него оказывает наибольшее воздействие сила динамического удара, на участке с ограниченной видимостью, вследствие чего крушение стало неизбежным…». Сход с рельс у Чусового поезда Москва-Нижний Тагил, восемь раненных, повреждение электровоза и пяти вагонов. Летом 1964 года это устроил некий Ш — рецидивист. Вычислили, арестовали, изобличили: «Ш. имел целью похищения перевозившихся в поезде ценностей». Суд; приговор: 15 лет лишения свободы.
12 августа 1973 года «резидент иностранной разведки», он же сотрудник УКГБ по Пермской области, встретился с диспетчером аэропорта Большое Савино Д. Последний месяцем ранее обратился в иностранное посольство с предложением продажи известных ему секретов. Деловой разговор начали в диспетчерской – в том числе о дислоцированной рядом 87-й дивизии ПВО (ныне авиабаза «Сокол»). Продолжили в гебистском кабинете на 25 октября, 12.
Рожденные революцией, органы госбезопасности Прикамья прошли большой и славный путь. Помним вас, товарищи чекисты.
Аркадий КОНСТАНТИНОВ, кандидат исторических наук
Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.