Что происходит с высшим образованием в России, к чему приведет реформирование РАН и какое воздействие церковь оказывает на государство, «Пермской ТРИБУНЕ» рассказал Владимир Орлов, заведующий кафедрой философии ПГНИУ.

– Владимир Вячеславович, вы часто говорите о том, что сегодня наука в России находится в состоянии негласного дефолта. Что это значит?

– Я думаю, что работа в условиях негласного дефолта распространяется не только на науку, но и на все стороны жизни. Почему я так думаю? Потому что по всем направлениям жизни у нас происходит деградация, везде имеет место нехватка средств. Все это, конечно, пытаются, скрыть, откуда-то деньги снять, куда-то перенаправить. Но латать одно за счет другого – не выход. Скажем, один из важнейших показателей жизни – уровень заработных плат. Известно, что в России порядка 90% населения живет за чертой бедности по критериям ООН. Звучат разные цифры, кто-то говорит, что мы держимся на уровне 60% по этому показателю.Что сейчас происходит в вузах? У нас оплата труда вузовских работников среди более-менее крупных стран, я думаю, самая низкая. Всяческими средствами ректоры добиваются выполнения указания президента повысить заработные платы. Но каким образом? Путем ужимания чего-либо. Потому что с момента распада СССР у нас главное средство исправления ошибок – это так называемая оптимизация, которая, так или иначе, в конечном итоге сводится к каким-нибудь сокращениям.Наука России была на втором месте в мире, по ряду направлений вообще лидировала. Теперь мы на 22-м месте. Сейчас наша Академия наук дает только 3% от результатов общемировой науки. Это очень мало. Но при этом РАН получает примерно 0,7% от мирового финансирования науки. Это свидетельствует о наличии серьезного потенциала российской науки. Получается, что результаты в четыре раза больше, чем финансирование. Чтобы улучшить показатели, стали реформировать РАН. Некая чиновница, неизвестно откуда взявшаяся, докладывала об этой реформе. Но это не реформа – это разрушение. В стране утвердилась порочная социально-экономическая система. Кроме того, у нас есть проблема некомпетентности кадров. С моей точки зрения, это касается и президента, и премьера. При этом социально-экономическом положении, которое сформировалось у нас в стране, конечно же, все сферы жизни очень серьезно пострадали. Улучшить их можно только коренным образом поменяв систему.

– Это касается любых научных сфер? Ведь сегодня делается упор, например, на биотехнологии, наноразработки, информационные технологии. Получается, что страдают именно гуманитарные науки?

– Да, мы продвигаемся во всех этих сферах, которые вы перечислили, но с большим опозданием. Много упущено в период разрушения СССР, совершенно нелепо, бездарно, как по чьему-то заказу. Гитлер не смог разрушить мощное советское государство – разрушила «пятая колонна» ельцинистов. Конечно, я думаю, гуманитарные науки пострадали гораздо больше. Возьмем, например, философию. Кстати, недавно издательство URRS издало шесть томов книги Юрия Семенова «Введение в философию». Автор абсолютно точно определил то, что происходит в философии после разгрома СССР. В Советском Союзе существовала научная философия, марксизм. Что произошло? Началось бегство некоторой части философов из марксизма. У меня есть и своя история по этому поводу. В 1960-е годы я несколько раз выступил с критикой точек зрения на философию, которые были в основном у ряда центральных философов. Они считали, что философия – только теория по-знания, а не учение о мире – это уже в ведомстве естествознания. Но это абсурд. Потому что нельзя создать научную теорию познания, если ты не имеешь научной теории мира. Материя первична, сознание вторично. На меня об-рушились журналы «Вопросы философии» и «Философия науки». Критика их основывалась на утверждении, что моя точка зрения – якобы не марксистская. Автор статьи буквально сказал, что Орлов с открытым забралом выступает против Ленина. А вот когда СССР разрушили, мои друзья из Москвы передали мне, что Лев Баженов, с критикой которого выступал я, открыто заявил, что он и тогда уже не был марксистом. Но я и писал раньше, что они скорее полукантианцы, чем марксисты. Вся эта публика побежала. К сожалению, у нас сейчас вся официозная верхушка философии – люди либо неопределенных взглядов, либо точно не марксистских.В августе я присутствовал на международном философском конгрессе. Из России была самая большая делегация, на втором месте по количеству участников были китайцы. Так вот, на самых крупных форумах наши философы не сделали ни одно-го нового масштабного доклада, все по частностям. И явно не марксистским. Было интересное пленарное заседание по научной философии, где ведущую роль сыграли далеко не российские философы. Я выступил с докладом о современной научной форме, т. е. марксистской философии. После него американский философский журнал Philosophy study попросил у меня мой доклад для публикации. А в России я двадцать лет не могу пробиться ни в один журнал.В общем, в философии у нас сейчас ситуация такая: безусловная деградация, переписывание давно уже устаревших и скомпрометировавших себя западных идей. Думаю, что и в других гуманитарных науках дела обстоят примерно так же.

– Если немного заглянуть в историю: для развития европейской науки XIX  века мощным толчком послужило желание государства усилить свое положение в противовес церкви. У нас же государство и церковь тесно связаны. Стагнация науки в России сегодня может быть вызвана этим?

– Думаю, что главная причина – изменение социально-экономического строя. Что-то здесь было сделано целенаправленно, что-то – из-за полной некомпетентности. Целью «реформ», по моему мнению, было перераспределение собственности. И одна из сторон этого процесса заключалась в необходимости идеологии, которая могла бы эту политику поддерживать и обосновывать. В этой роли и вы-ступила церковь. В Советском Союзе церковь была отделена от государства, это был вполне демократический акт. Говорят, что большевики разрушали церкви. Это чушь. Ленин запретил трогать церкви, в частности, в Москве. Кто же их разрушал? Об этом писал еще Бердяев: церкви разрушало население, недовольное тем, что они слились с государством и эксплуататорским строем.Сейчас же церковь и государство сращиваются. Церковь пытается захватить школу, пытается влиять на политику. Недавно на своем выступлении Папа Римский критиковал нравы современного общества, основанные на торговле, стремлении к деньгам как главным символам веры. Наш патриарх в известном нашумевшем казусе с очень дорогими часами на руке, которые идут вразрез с христианской скромностью, разве может что-то на эту тему сказать? Конечно же, нынешняя российская идеология во многом религиозна. Но это псевдорелигиозность, использование религии для укрепления власти. А церковь сейчас повторяет прошлые ошибки.

– Но причиной стагнации науки церковь все же не является?

– Конечно же, церковь оказывает очень отрицательное влияние на науку. Она пытается туда внедриться. Яркий пример – хождение патриарха в Академию наук с инструкциями о том, что все нужно толковать в духе бога. Церковь рвется в школу, и уже сейчас чувствуется, как это сказывается на образовании населения. Школьники к нам идут плохо подготовленные.

– Возвращаясь к вопросу о технических науках: существует мнение, что само по себе российское общество пока еще не является готовым потребителем продуктов технологических наук…

– Если целиком рассматривать причины деградации нашей науки, то первая – это подрыв, в том числе вопросы финансирования. А вторая причина в том, что наша современная экономика просто не приемлет достижений. Они не востребованы современной российской экономикой.

– Причем как со стороны предпринимателей, так и со стороны потребителей…

– Запроса нет потому, что в России за последние двадцать лет было разрушено две трети промышленности. Новые отрасли развиваются очень слабо. Что же касается потребителей, бóльшую часть того, что нужно для индивидуальной жизни, мы закупаем у других стран. Более того, недавно я наткнулся на информацию, что сегодня доля нашего собственного производства продуктов питания – только 10% от того, что мы потребляем. Думаю, здесь можно говорить о колонизации России.

– Какие еще проблемы развития науки в России вы могли бы выделить?

– Первое – это расширение финансирования. Это касается не только зарплат, которые, безусловно, надо повышать, но и технического оснащения. Наша наука оснащена во много раз хуже, чем американская или немецкая. Надо менять технологии хотя бы раз в пять-десять лет, у нас же этого не делается. Важно производство собственных технологий для науки. Сейчас мир живет на пятом тех-нико-экономическом укладе, уже осваивается шестой. Мы же пятый уклад почти полностью купили.Также особого внимания требует организация науки. Чтобы больше доверяли ученым, а не чиновникам. Точечные методы, которыми действуют сейчас, не спасут ситуацию в целом. Необходимо планирование, государственная стратегия развития науки. Если этого не будет, наука и дальше будет тлеть. Главное, что может спасти отечественную науку – коренное изменение социально-экономической стратегии России.

«Пермская трибуна»

Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.