Недавно Музей «Пермь-36» получил новый статус и мощную финансовую подпитку, что позволило ему расшириться, пополниться материалами. Подумалось, дай-ка и я кое-что ему предложу. Из рассекреченных фондов Пермского краевого УФСБ. Вот хотя бы по поднимаемых на щит политконъюнктурщиками прибалтам. Если в конце 1980-х автору доводилось рассматривать просьбы подтвердить, что такой-то, некогда содержавшийся у нас в регионе подследственный или «зек» — «невинная жертва сталинского режима», то позже – откровенно прагматичные: вышлите, пожалуйста, копии документов о моей службе во вспомогательных частях вермахта, СС или полиции. Это чтоб обрести звание национального героя, льготы, персональные пенсии… Недобитки — экс-эсэсовцы, «легионеры», «лесные братья» и их последыши на минувшей дефилируют по Риге, распевая «Бравые парни грудью идут на врага», скандируя лозунги типа «Евреи – это земля латышей». С государственными флагами и под охраной полиции. Факты – вещь упрямая. Среди других, на оккупированных территориях действовали 15-я и 19-я латышские добровольческие дивизии, отдельные карательные батальоны, не говоря уж о полицаях, лагерных надзирателях, провокаторах, шпионах… Ими замучены и ограблены десятки тысяч людей. Листаешь пожелтевшие страницы документов, вглядываешься в самодовольные лица на фотографиях, и волосы дыбом! Вот один из «бравых парней» — Василий Спитанс, проходивший по «делу №4848». Латыш, прошедший обучение в спецлагере «Травники», поступивший на охранно-карательную службу, присягнувший на верность «фюреру», дослужившийся до чина ротенвахмана, неоднократно поощрявшийся начальством за преданность и усердие. В его послужном списке – участие в акциях, вошедших в историю: массовом уничтожении евреев в Варшавском гетто, охране концлагеря — Треблинка, сопровождении «маршрутов смерти», «транзитной селекции». Свидетельствует чудом выживший польский еврей Танхин Гринберг: « В августе 1942 г. я в составе до 6 тысяч человек был погружен из Гетто в товарный эшелон и отправлен в Треблинский лагерь смерти. В вагонах помещалось от 160 до 200 чел.». А эшелон, в среднем, вагонов на 60. Из-за тесноты, духоты, отсутствия пищи и воды еще в пути погибало до четверти узников. Другое свидетельство: «…При погрузке производилась беспрерывная стрельба в заключенных, не прекращавшаяся уже до самого приезда… Возгласы «Пить!», «Воды!», стоны крики, вой сошедших с ума, вопли смертельно раненных… беспрестанно неслись из вагонов. Доведенные до отчаяния люди на виду у полицейских пытались вылезать из окон и бежать, но в них стреляли и убивали. На одной из остановок молодая женщина с трудом высунулась из из окна и держа ребенка впереди себя, стала с громким плачем просить для ребенка глоток воды. Один из немцев выстрелил в нее. Женщина была убита, разжала руки… Ребенок с высоты вагона грохнулся о шпалы. Немец, стрелявший в женщину, подошел к ребенку и ухватившись за платице, попытался забросить ребенка в вагон через окно отдушину. Но не попал. Ребенок стукнулся о стену вагона и вновь упал на шпалы. Тогда немец, взяв длинную палку, намотал на нее одежду ребенка и подняв его, всунул в вагон… Присутствовавшие при этом немцы и полицейские весело смеялись… Люди высовывали в щели руки с крупными суммами денег, умоляли… дать им хотя бы глоток воды. Немцы и полицейские деньги брали, однако воды и не думали приносить. Один немец вынул из ножен шашку, тихо подошел к вагону, из которого была всунута женская рука с пачкой денег… и со всего размаха опустил шашку на руку. Отрубленная почти по локоть рука отлетела в сторону, обрызгав костюм немца кровью. Не обращая внимание на это, он подошел к отрубленной руке, разжал пальцы у нее и взяв деньги сунул их в карман. Затем вынул одну кредитку, вытер ею шашку». В лагерь ежедневно прибывало не менее трех эшелонов. Чтобы прибывшие до поры до времени не догадывались, куда их привезли, был возведен бутафорский вокзал, вывешено расписание поездов, пестрели плакаты: «Вас ждет Палестина». Вновь свидетельские показания: «…Когда привозили эшелоны… и начиналась их разгрузка, заключенные , чувствуя, что их привезли на истребление, начинали в ужасе метаться, поднимали страшный крик, делали попытки бежать, бросались на проволоку… Все это создавало много хлопот… В апреле 1943 г. немцы решили соорудить указанную выше декорацию с целью уменьшения работы». Несчастных заставляли раздеться догола, сдать в кассу деньги и ценности, следовать «в баню». «…Женщинам отрезали волосы, а затем вместе с детьми гнали в душегубку… Через 15-20 минут люди умирали мучительной смертью…». Затем – «разгрузка» и следующая партия. В среднем ежедневно по две с половиной тысячи человек. Адский конвейер! «Во время разгрузки у каждой камеры стоял человек с щипцами, которыми открывал рот умерщвленного и если попадались у кого-либо золотые зубы, выдирал их и складывал в специальные ящики». «Днем и ночью горело 5-7 больших костров, на которых сжигались трупы. Смрад… разносился на несколько километров…». «…Вахманы и немцы во время уничтожения людей зверски избивали их, отрезывали женщинам уши, груди…» Спасаясь от наступающих советских войск, Спитанс, подобно многим своим «коллегам», бежал в Германию. Там вступил в РОА генерала Власова. С нею очутился в Праге, где и был пленен танкистами Уральского добровольческого танкового корпуса. Не миновать бы палачу «вышки», но ее к тому времени отменили. На состоявшемся в Перми (тогда – Молотове) выездном заседании военного трибунала УрВО Спитанса приговорили к 25 годам лишения свободы с поражением в правах на пять лет. Ему повезло еще раз. В 1955 году по случаю юбилея Победы объявили амнистию. Освободившись, на десятилетия затих… Дожил ли до времен, когда таких, как он возвели в ранг национальных героев, автору неизвестно.

Аркадий КОНСТАНТИНОВ

Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.