Как-то уж очень тихо, в духе стыдливого умолчания встречаем мы 30-летие горбачёвской «Перестройки».

А между тем полезно бы вспомнить начало конца. Даже не события — они, в общем-то общеизвестны – атмосферу. В том числе выраженной приведённым в заголовке афоризмом.

Исчерпанность геронтократического правления осознавали все. И когда весной 1985 г. к власти пришел сравнительно молодой генсек Горбачев, его восприняли с энтузиазмом. С народом общается, выступает без бумажки – заслушаешься. Какая-то клякса на лысине… Истово клянется в верности социализму (с человеческим лицом). Поначалу верили. Прощали «отмазки» на «объективные трудности», «издержки» и козни «антиперестроечных сил»». Не замечали пустопорожности речей.

Стало интересно читать газеты. Били тревогу трезвенники и экологи. Василий Белов рубился с рок-музыкой («для позвоночного столба»). Сходились в поединках защитники «индивидуальной трудовой деятельности» с одной стороны и противники «нетрудовых доходов» с другой. В «Литературке» появилась статья «Так ли плохо быть богатым?».

Телевидение радовало разворачивающейся полемикой, итальянским сериалом «Спрут» про смертельную схватку с мафией комиссара Каттани.

Грянули первые крупные разоблачения – по «хлопковому» и другим «делам». Заговорили про отечественный «мафии дурман», который искореняют такие, как «наш капитан Каттани — /Товарищ Тельман Гдлян».

17 апреля 1986 года было принято постановление ЦК КПСС «Об основных направлениях ускорения решения жилищной проблемы в стране», согласно которому каждая семья должна была иметь отдельную квартиру или свой дом к 2000 г.

Взять антиалкогольное направление «Перестройки». Действительно, алкоголизация общества достигла критического уровня и проблему необходимо было решать. Будить, поддерживать и направлять общественную инициативу. Возобладал административно-формальный и, что самое, непростительное, половинчатый подход, с шараханьями, разнобоем, ханжеством. Спиртное стали продавать с 14 (ранее – с 11) до 19 часов в специально выделенных магазинах. И вводить талоны, как на продукты первой необходимости. И выделять «лимит» — на свадьбы и похороны. И корчевать виноградники. Из кинокартин вырезали сцены с тостами. Не пощадили даже всенародно любимую «Иронию судьбы…».

«Ай, спасибо Михаилу,

Ай, спасибо Горбачу.

Я вчера не набухался

И сегодня не хочу!»

– ерничал народишко.

И всегда державший нос по ветру Евтушенко подхватил:

«Твои очи, Русь, поблекли,

И в ослабших пальцах дрожь.

Вниз по матушке по Водке

Далеко не уплывешь…»

Горбачева окрестили «минеральный секретарь», а сокращенно «генсок». Брошенные им пафосные лозунги почти сразу стали объектом насмешек и анекдотов. До абсурда доводились даже самые правильные идеи, а благие пожелания вели, сами знаете куда. «От безалкогольной свадьбы — к непорочному зачатию!»

В ресторане:

— Официант, почему котлеты квадратные?

— Перестройка!

— А почему недожаренные?!

— Ускорение!

— А посему надкусанные?!

— Госприемка!

— И вы так спокойно в этом признаетесь?!

— Гласность!

Перлы самого Горбачева: «Я вам отвечу по-горбачевски. Вы знаете, что это будет сложнее, чем простой ответ», «Дайте я скажу, что сказал», «Я покидаю вас оплодотворенным»…

Спецслужбы по-прежнему глушат подрывные радиоголоса, но Горбачев ратует за гласность, открытость и новое политическое мышление.

Дело обстояло не так, будто в обществе начался кризис, подтолкнувший власть к проведению реформ. Напротив – власть мотивировалась соображениями, не имевшими ничего общего с интересами предотвращения кризиса и будучи уверенной, что всё и все под контролем. Расчет оказался ошибочным. Общество, созревшее для лозунга «Так жить дальше нельзя», реагировало на политику власти самым неожиданным образом. Плетясь за событиями (а то и будучи тащимой), горбачев(цы) сделал(и) хорошую мину при плохой игре: стал(и) изображать роль сознательных реформаторов. (В 90-е годы Горби договорится до того, что он с самого начала ставил своей целью ликвидацию господствовавшей в СССР политической и социально-экономической системы).

По горбачевской же терминологии, «процесс пошел».

Политика гласности углубила и расширила идеологический кризис советского общества. Началось безудержное словоблудие, мазохистское самооплевывание.

Потерпев банкротство с реформами, Горбачев & К встали на путь вестернизации, принялись перестраивать советское общество по западным образцам. При этом они игнорировали тот факт, что образцы эти не являются универсальными. За редчайшим исключением на капитализм, как перспективу, народ не ориентировался. Даже жулье, поскольку оно тоже было советским, и наживались именно за счет условий советского общества. Да, недовольны были все. Все мечтали об улучшении. Кто – о более высокой зарплате, кто – о свободе творчества, кто о возможности ездить по заграницам… Однако, это не означало желания разрушить существовавший строй и установить капиталистический. Идея разрушения пришла уже в ходе перестройки, когда стало очевидным ее полнейшее банкротство. Свора советских приспособленцев-перерожденцев ринулась воплощать ее в жизнь, норовя урвать от этого побольше. «Куй железо, пока Горбачев!»

Женщины в транспорте пересказывали друг другу содержание очередной серии телефильма «Рабыня Изаура». Фазенда — это тебе не колхоз!

Девчонки танцевали ламбаду.

А советская партгосхозноменклатура, давно уже не верившая ни в какие идеалы коммунизма, спала и видела, как бы завладеть собственностью, которой руководила. Эти же цели преследовала возникшая мафия, связанная с коррумпированным аппаратом.

Но для смены советской системы недостаточно было решения «высшей инстанции». Необходима была «народная» антикоммунистическая революция, причем такая, которая оставила бы у власти прежнюю элиту, передала ей общественную собственность.

Если в некоторых странах Восточной Европы оппозиция режиму имела определенную поддержку масс, то в СССР несколько десятков диссидентов, занятых исключительно писанием адресованных Западу «воззваний», вряд ли могли обрести хоть какое-то влияние. Личностей масштаба Гавела и Валенсы так и не выдвинулось. «Бархатную революцию» в Советском Союзе организовать было весьма проблематично. Оставалось при помощи СМИ проводить массированное промывание мозгов населения с целью убедить его: «так жить нельзя». И лишь создав соответствующую атмосферу, приступить к кардинальным преобразованиям.

«Процесс пошел».

Пермь 1989-1990 годов. В духе времени переименовали проспект Ворошилова в Парковый.

Загорланили митинги. Вот распинается П.Латышев, начальник пермского городского управления внутренних дел:

-Так жить больше нельзя!… Я за создание муниципальной милиции, уж она-то порядок наведет…

Вылезает к микрофону истеричная тетка:

-Так жить больше нельзя! Женщин – во власть!

Следом самонадеянный юнец – то ли Аверкиев, то ли Касимов, то ли Плаксин:

-Так жить больше нельзя. Партократов – к ответу! Даешь демократию. Даешь правовое государство! Вернуть собственность КПСС народу! Складывалось впечатление, что большинство речей апеллировало не к мозгам, а к желудкам и карманам.

К 1989 году под давлением Горбачева было смещено со своих постов 82,2% секретарей обкомов, крайкомов и республиканских ЦК КПСС. Перетасовка шла сплошняком. Точнее, их разгром. Именно тогда отправили в отставку первого секретаря Пермского ОК КПСС Б.Коноплева. На смену пришли архидемократически настроенные краснобаи-плюралисты. Теперь уже они повторяли верхушки западных концепций демократии, приоритета общечеловеческих ценностей, конвергенции.

Рушились барьеры. В образовывавшиеся бреши лезло и хорошее, и плохое.

Некогда режимная, Пермская область открывалась миру. Сперва с акцией «Next Stop Soviet» ее посетила группа молодых датчан. Художники, рок-музыканты. Иностранцы завидовали (да-да!) владельцам дачек на окраинах города. Мол, по их меркам – это роскошь, у них городская земля по карману только очень богатым людям. Мы в ответ лишь плечами пожимали: эка, невидаль – хибарки. Говорят: как дешева у вас стоимость проезда. Одна гостья старательно собрала все использованные ею билеты – железнодорожные и городского транспорта («дома покажу, а то не поверят»). Нам опять невдомек, в чем «фишка»: разве проезд может стоить дороже? Что имели, не ценили, а чужие «лейблы» считали высшим шиком. Полезными оказались беседы с профессором Оксфорда Мэри Макколей. Затем приехали американские туристы и представители японских деловых кругов. Японцам, по их просьбе, показали даже военный объект № 210 — завод имени Ленина. Правда, водили делегацию лишь мимо стендов с «открытой», идущей на экспорт, оружейной продукцией, для дезы соорудили из бревен и тщательно зачехлили некое подобие «новейшей артсистемы».

Нам тыкали в нос мировой практикой, рынком – панацеей. Под предлогом экономической целесообразности внедряли договорные цены. Без особого шума, однако, сразу ощущаемые. Совсем кусачими стали рыночно-кооперативные цены. Директор пермского рынка Р.Шенгелия распорядился было вывесить объявление об ограничении цен, но его тут же сорвали.

Стала разворачиваться коммерция. Вовсю трудились бутлегеры и самогонщики, утоляя жажду измаянных горбачевским «полусухим законом» сограждан.

Энтузиазм «начальноперестроечного» периода сменился массовым недовольством. Впервые было официально признано наличие в СССР экономического кризиса. Забастовали шахтеры. Застучали касками! Шахтеры, самые прославленные и хорошо оплачиваемые трудяги!

Пытаясь умиротворить население и заручиться общественной поддержкой, реформаторы постоянно увеличивали уровень номинальной заработной платы работников (за 1985-1991 гг. она увеличилась на 51%). Добились только ускоряющейся раскрутки спирали инфляции. В подобной ситуации реальная покупательная способность зарплаты резко снижалась. Увеличивалась роль иных источников существования: «подработки», социальные трансферты, доходы от личного приусадебного хозяйства и прочее. Если в 1988 г. в структуре доходов среднестатистической советской семьи зарплата составляла 79,1%, то в 1990 году ее доля снизилась до 74,1, а в 1991-м – до 59,7. Кроме того, очередной виток инфляционных цен означал расширение круга товаров, недоступных среднему потребителю. Как одно из средств оздоровления финансовой ситуации в стране предлагалась денежная реформа. Изъятие денег преступных структур, деформирующих всю систему денежного обращения, позволило бы восстановить равновесие. Не решились.

До максимума обострилась главная проблема советской экономики— хронический товарный дефицит. По всей стране ввели нормированное распределение. Идешь в магазин, бери талоны, паспорт, веди детей, набирайся железного терпения. И то не факт, что отоваришься. У меня с тех пор целая коллекция талонов образовалась.

Когда в Березниках произошла заминка с выдачей талонов на спиртное, толпа, блокировав здание администрации, предъявила ультиматум: или получим вожделенные бумажки, или всю вашу контору по кирпичам разнесем. Пришлось подчиниться. Горько-курьезный случай: стирального порошка на талон полагалось 800 грамм, а, случилось, завезли его в магазин упакованными по кило двести; либо объединяйся с другими покупателем, либо поворачивай оглобли…

Повсюду – огромные очереди. Доходило до драк. Например, 3 октября 1989 г. у пермского мебельного магазина № 9. Оказалось стенка на стенку сошлись две очереди – «записная», представители которой дежурили денно и нощно и «живая». Итого человек 600! Утихомиривать их прибыли даже пожарные. До брандспойтов, правда, не дошло.

Несколько месяцев спустя центральные улицы областного центра перекрыли мужики, выведенные из себя отсутствием курева. Власти посчитали за благо изъять и распродать папиросную залежь с местных армейских складов, отходы производства пермской табачной фабрики.

Достоинство удавалось сохранять, пожалуй, только старикам. Они тогда еще держались – стоически соблюдали все очереди, дружно и смело утихомиривали дебоширов, заругивали развязных девиц… Им до всего было дело, нашим ветеранам. Они еще не знали, что вожди их уже предали, что защиты ждать неоткуда.

Чернорыночные отношения. Торговля всем, чем только возможно из имеющегося. Бычки-окурки – гривенник штука, поллитровая банка – трешник. Футболка с Бэтменом — 100 рублей – половина зарплаты выше средней. Тени для век – 160 рублей. Кожаный пиджак – полторы тыщщи! Джинсы – 350. Импортный презерватив с щекочущими усиками — для дополнительного кайфа – червонец (почти стоимость бутылки водки).

Кооператоры. Не только и не столько производят, сколько переливают из госсектора в свои фирмочки-лавочки, гонят черный нал со счетов предприятий в доход частных лиц. Тем самым усиливают товарный дефицит, способствуют скачкообразному росту цен.

Открываются «коммерческие отделы», первый – в магазине «Одежда» на улице Мира. Рядом с облГАИ открыли целый коммерческий магазин – «ЛОТ». Возникают коммерческие банки, пункты валютного обмена. Сулят фантастические проценты вкладчикам, торгуют валютой. И никаких налогов – лишь дань доморощенным «мафиози». Термин-то какой появился: крыша Во, опять едут. Крышевать.

«Пирамидное кидалово» открыли мошенники, предлагавшие, ну по о-очень смешным ценам купить мешок сахара: приведи еще двоих-троих «лохов» и получай скидку (в светлом будущем, разумеется).

Видеосалоны: сцены жестокости откровеннейшего секса – до зоофилии. Подростки, насмотревшись этой мерзости спешат воплотить ее в жизнь — нападают на одиночных прохожих и запинывают их до смерти.

Подвальные секции культуризма и восточных единоборств. Часами – «кач» под хад-рок. Тоже не пай-мальчики…

По оценке исследователей в 1989 г. теневые, доходы граждан составили 56,5 млрд. рублей. Из них 23 млрд дало самогоноварение, 14,6 млрд – взятки полученные чиновниками, 4,9 млрд – хищения государственного имущества, 1,4 – скрытые от налогов доходы кооператоров, 1,2 – доходы от наркоторговли, браконьерства, проституции.

Сполна испытали на себе пермяки и разгул криминала «силового». Количество преступлений в стране ежегодно увеличивалось на треть. Уже в 1989 г. количество заключенных в СССР (1,6 млн. человек) стало большим, чем в 1937 г. Умышленных убийств тогда (19 тысяч) было в полтора раза больше, чем число погибших советских воинов в Афганистане за десять лет. Доморощенные рэкетиры – «якуты» и «плотники» тут же обложили данью торговцев и кооператоров. Раздел сфер влияния сопровождался многочисленными кровавыми разборками – даже средь бела дня на центральных улицах Перми, Соликамска, Губахи… Читаю теперь уже архивные документы: взрыв и перестрелка унесли жизнь двух человек; шестеро ранено; на месте происшествия обнаружены искореженный «Москвич», изъято несколько «стволов» и настроенная на милицейскую волну рация …

О всплеске «мелочевки» и говорить не приходится. На рынках, вокзалах, а то и прямо на тротуарах обосновались юркие наперсточники: «Кручу-верчу, вас запутать хочу!..» Тырили все: лампочки из подъездов, ложки со столовых, стаканы у автоматов с газированной водой (их приходилось буквально сажать на цепь)…

Народ возмущен барыгами и бутлегерами? Очередной паллиатив: Указом Президиума Верховного Совета РСФСР, была значительно усилена ответственность за спекуляцию и злоупотребления в торговле. Бумага стерпела. На ней все было гладко.

Зримой приметой смуты явилось роение всякого рода экстрасенсов и знахарей, открытие аномальных явлений, увлечение гороскопами. Больные-увечные уповали на Кашпировского и Чумака с его «заряженной энергией» водой. Экстрасенсорика, дзен-буддизм, биолокация, УФО, НЛО, барабашки…… Как с писаной торбой носились с Молёбкой. Ум – за разум!

7 ноября 1989 г. над колоннами демонстрантов, наряду с официозными, высились транспаранты: «Обеспечить зарплату товарами!», «Талонами перестройку не сделаешь» и еще в том же духе.

Начинались новые времена…

Горбачёва часто сравнивают с Иудой. Зря! последнего хоть «опосля» совесть заела. Повесился. А этот, хоть бы хны – время от времени вылезает с упрёками и нравоучениями. Вот и ныне.

Так, причину нынешнего кризиса бывший президент СССР видит в «незавершенности перестройки»: «Его глубинная причина – в срыве перестройки, в безответственных решениях, которые были приняты в Беловежской пуще руководителями России, Украины и Белоруссии». Горбачев явно проводит линию, что он пытался принимать исключительно необходимые для страны решения. Мол, люди ждали демократизации, масштабных реформ, и не было иного пути, как пойти навстречу запросам общества. Если бы перестройка продолжилась, и ей никто не мешал бы, то сегодня мы жили бы в счастливом новом мире, где господствуют благоденствие, общечеловеческие ценности, а все государства живут в мире друг с другом.

Но вот незадача – руководители трех союзных республик собрались в Беловежской пуще и объявили о роспуске Союза. «С этим я согласиться не мог. Поэтому заявил об уходе с поста президента СССР», – заявляет Горбачев. Вот так просто: не согласился и ушел. Прямо-таки как экс-президент Украины Янукович, который потому сбежал, что, по его словам «хотел избежать кровопролития» (и грянуло такое кровопролитие, которое ему и не снилось).

Другая причина нынешнего кризиса, по мнению Горбачева, наступательная политика Запада. «Втягивая страну (Украину) в «евроатлантическое сообщество», Запад демонстративно игнорировал интересы России. Никто от этого не выиграл. Проиграли все. Возникла реальная опасность новой «холодной» и даже «горячей» войны», – констатирует бывший руководитель государства. Способы решения украинского конфликта Горбачев предлагает в своём «фирменном» стиле – примирения всех и вся.

Прорывается у Горбачева одно очень важное признание. Мол, у идеологов перестройки не было никакого детального плана преобразований, сплошные благие пожелания и импровизации. Хотя он тут же оговаривается: «Я и сегодня убежден, что курс был взят правильный»…

Для многих очевидно, что если бы не «перестройка», то не было бы развала Советского Союза. Да и вообще вопрос об этом не стоял бы. Ведь в 1985 г. Горбачев возглавил страну, пусть и с наличием проблем, но динамично развивающуюся и внутренне стабильную. Именно при его правлении начались тотальный товарный дефицит, сепаратизм окраин, потеря союзников в мире. Фактически, народ просто довели до озлобления. И теперь Горбачев говорит о том, что он вел страну верной дорогой, да вот недоброжелатели не дали довести до светлого будущего. Иуда, небось в гробу перевернулся от такой наглости и цинизма.

Аркадий Константинов, специально для kprf.perm.ru

Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.