Какой бы ни был установлен в государстве общественно-политический строй, он не может существовать без правоохранительной сферы, в составе которой пенитенциарная система занимает очень большое место и играет весомую стабилизирующую роль.

В отличие от всех без исключения других сфер государственной жизни и организационных структур пенитенциарная система имеет особое, оздоравливающее предназначение и является головной болью государства и общества, поскольку в ней совершенство практически недостижимо, ибо основу системы составляет социальная и морально-нравственная патология, носители которой (уголовное сообщество), как правило, сконцентрированы на ограниченных пятачках зон и, взаимодействуя во внутрилагерном и камерном быту, на протяжении многих лет трутся между собой, взаимно приспосабливаясь, втайне вынашивая и обкатывая противоправные, преступные намерения и планы.

Носители антиобщественных поведенческих стереотипов, связанные в своей среде подобно химическим элементам, представляют собой взрывоопасную смесь, готовую сдетонировать в определённый момент накопления «критической массы» – с высвобождением необузданной и страшной по своим последствиям энергии разрушения.

Как ни странно, проблемы пенитенциарной системы всегда оказываются на задворках государства, как нечто надоедливое и необязательное, мешающее решать другие, более важные вопросы государственного и общественного бытия. Можно привести множество примеров пренебрежительного отношения столпов государственной службы к основополагающим условиям существования этого неласкового ведомства, что свидетельствовало о политической близорукости подобных руководителей. И эти явления имели место во все времена. Но в одних случаях они носили спорадический и субъективный характер, в других же – принимали устойчивые формы отрицательной линии поведения.

Лозунг И.В. Сталина «Кадры решают всё!», много десятилетий назад прозвучавший на всю страну, был по-особому актуален для пенитенциарной (исправительно-тру- довой) системы. И на протяжении десятков лет в вузовских комиссиях по распределению молодых специалистов принимали участие представители соответствующих органов Министерства внутренних дел, в состав которого входила исправительно-трудовая система, при этом предварительную работу вели сотрудники кадровых аппаратов, изучая будущих выпускников и подбирая из их числа наиболее подходящих и перспективных для службы.

Крылатый лозунг Ф.Э. Дзержинского: «Чекистом может быть лишь человек с  холодной головой, горячим сердцем и чистыми руками», – стал рабочим призывом, обращением к каждому сотруднику ИТУ – и прежде всего к офицерскому составу. И он, как правило, висел на видном месте, воздействуя на сотрудников даже на уровне подсознания. (Надо заметить, что либералами «пятой колонны» на образ этого пламенного и страстного революционера и защитника Советской власти, буквально сжигавшего себя в работе по возрождению страны и бравшего на свои плечи непомерную нагрузку, совершенно бездоказательно вылито невообразимое количество грязи и помоев, но хулители и клеветники забыли, что «золото и в грязи блестит»…)

Ярким, лучезарным солнечным светом озарена продуктивная теория и наступательная тактика выдающегося советского педагога А.С. Макаренко, которых не смогли опошлить и дискредитировать никакие происки «пятой колонны». Его принципы работы с молодыми правонарушителями в приемлемой части были задействованы и использованы воспитательной практикой исправительно-трудовых колоний для взрослых преступников.

Это позволило последовательно и наступательно создать монолитное ядро офицерских кадров – поистине золотой фонд ведомства, на которых ложилась вся тяжесть управления и содержания пенитенциарных подразделений, выполнение разносторонних и постоянно усложнявшихся задач, главной из которых было обеспечение безопасных условий жизни граждан Советской страны. В профессиональной подготовке личного состава чрезвычайно велика также роль академий, высших училищ и средних специальных школ, вновь открытых в системе МВД СССР. И немалая заслуга в том, что СССР входил в пятёрку самых безопасных стран мира, принадлежала именно пенитенциарной сфере.

Пенитенциарные учреждения по своей морально-нравственной сложности, скрытой агрессивности, отрицанию общепринятого в обществе уклада и психологической несовместимости разных контингентов, входящих в их состав, не имеют себе равных в любой области государственной жизни и всегда, при нарушении баланса взаимоотношений и профессиональной слепоте руководителей, таят в себе опасность опасного криминального взрыва с беспощадным самоуничтожением, самопожиранием уголовных клоак.

            Деятельность пенитенциарной системы и всех органов МВД, как никакого иного ведомства, всегда была строго, жёстко регламентирована конкретными нормативными документами – в частности, Основами исправительно-трудового законодательства, Исправительно-трудовым кодексом, подробными Правилами внутреннего распорядка ИТУ, а также официальными приказами, инструкциями, указаниями, исполнение которых контролировалось вышестоящим руководством, ведомственными инспектирующими органами и службами, а главное – прокуратурой и органами власти (наблюдательными комиссиями Советов всех уровней), в необходимых случаях – комитетами Народного контроля.

            Каждый объект исправительно-трудовой системы являлся исключительно сложной структурой, в которой были насильственно – в рамках действующих законов – объединены взаимоисключающие по функциям и требованиям людские сообщества – уголовный спецконтингент (с заведомо присущей настройкой на отступление от закона и нравственных норм – причём, нередко в агрессивной форме) – и противостоящие этим нарушениям государственные службы. И равновесие достигалось очень непросто.

Такой организационный сплав объективно создавал надёжные условия соблюдения социалистической законности, автоматически срабатывая при любых её нарушениях. Поэтому в коллективах преследовались не только какие-либо правовые либо материальные ущемления заключённых (осуждённых), но и неоправданные проявления грубости.  

           Высшими органами Советской власти вся исправительно-трудовая сфера ставилась на научную основу, в ведомственных вузах было введено преподавание исправительно-трудового права, для чего создавались соответствующие кафедры. Например, в академии МВД такой кафедрой руководил учёный с мировым именем – доктор юридических наук Борис Самойлович Утевский, активно работал в этой сфере профессор Евсей Густавович Ширвиндт. В практику ИТУ активно внедрялась воспитательная система А.С. Макаренко, постоянно поддерживались самодеятельные организации осуждённых. Создавались и работали советы воспитателей из числа сотрудников разных служб.

           В советский период изредка имели место случаи массовых неповиновений спецконтингента, которые, как правило, были результатом ухищрённой подготовки со стороны уголовных «авторитетов» и отсутствия должной профилактической осведомлённости оперативной службы. А в истоках их лежали либо субъективно проявленная несправедливость, либо отступления от точного следования существовавшим законам и Правилам внутреннего распорядка ИТУ. Но они, как правило, никогда не имели политической окраски: чаще всего срабатывали запугивание со стороны «авторитетов», «стадное» чувство.

Таким был, например, озверелый бунт в ИТК-15 (г. Соликамск, 1980 год), в ходе ко- торого и при его подавлении погибло несколько десятков осуждённых. Основу его составлял целиком субъективный личностный фактор, и последующее обвинение было справедливо адресовано руководству этой крупной исправительно-трудовой колонии.

Однако в данном случае речь идёт о служебных просчётах, издержках работы с кадрами и произвольных отступлениях от требований Исправительно-трудового кодекса РСФСР (заигрывании с определёнными влиятельными кругами уголовной массы). Но это не имело коррупционных признаков и корней, что и установлено при расследовании ЧП.

Структура исправительно-трудовой системы МВД СССР, несомненно, была далека от совершенства, но она достаточно надёжно гарантировала стабильность оперативной обстановки и невозможность построения сотрудниками коррупционных схем.

Прежде всего, очень мощной силой в каждом пенитенциарном учреждении являлась первичная партийная организация, возглавляемая партийным бюро, которым руководил секретарь партбюро (при этом начальник учреждения был только его членом). Этому содействовали, например, самоотчёты руководителей перед коммунистами. Разумеется, члены партийного бюро были по службе подчинены начальнику – но лишь до тех пор, пока он соответствовал профессиональным и морально-нравственным критериям, необходимым для руководства учреждением. Когда же в личностном аспекте начальник входил в конфликт с коллективом и партийной организацией, его без особого труда ставили на место. Ведь партийная организация была подведомственна политотделу, а начальник политотдела по штату имел права заместителя начальника управления.

Столь же мощной общественной структурой была профсоюзная организация. Избранный ей профсоюзный комитет, в случае игнорирования интересов коллектива, мог на своём заседании заслушать начальника учреждения и даже принять решение о недоверии ему, что, как правило, имело для руководителя очень серьёзные последствия.

Например, в 1968 году и.о. начальника подразделения АМ-244/17 В.Шишкин, отмахнулся от профкома и не явился на его заседание, необоснованно сославшись на занятость. Результат: профсоюзный комитет объявил ему о недоверии, решение выслали в управление, и старший лейтенант В.Шишкин был понижен в должности.

Серьёзной общественной силой была и комсомольская организация. Она не имела рычагов прямого воздействия на руководителя, но её, как правило, поддерживал политотдел, и любой разумный начальник подразделения не обострял отношений с молодёжью, считаясь, в меру возможностей, с запросами молодого сообщества сотрудников.

Действенными общественными структурами были также комитеты народного контроля, суды чести начальствующего состава, товарищеские суды и женские советы, работавшие под руководством вышеназванных первичных организаций.

Все перечисленные официальные и общественные структуры создавали многоуровневую защиту государственных интересов от возможных злоупотреблений служебным положением как начальников различных служб, так и самого руководства ИТУ.

Ключевыми вопросами в функционировании пенитенциарной системы всегда считались состояние режима содержания осуждённых, производственная деятельность и политико-воспитательная работа среди спецконтингента.

Исключительно важным контролирующим и направляющим фактором были ежеквартально проводимые собрания партийно-хозяйственного актива управлений ИТУ, на которых подводились итоги деятельности подразделений и ставились новые задачи.

Общие принципы работы пенитенциарной системы были подконтрольны местным органам Советской власти, чему способствовала деятельность наблюдательных комиссий, образуемых советами депутатов трудящихся разных уровней.

Просоветская направленность всей деятельности пенитенциарной системы была стержневым условием эффективности её работы и профилактики рецидивной преступности после освобождения осуждённых из ИТУ. Администрация была обязана отслеживать трудоустройство и поведение бывшего осуждённого в первое время на свободе, для чего устанавливался контакт с местными органами милиции.

Смена существовавшего социалистического государственного строя неизбежно повлекла за собой новые веяния и подходы к решению ведомственных проблем.

В ходе подготовки к развалу СССР и в последующее развально-деструктивное время в верховных эшелонах власти никому не было дела до брошенного на произвол судьбы опасного ведомства, в деятельность которого стал дуроломно и нагло вторгаться криминал в самых разных его проявлениях.

Теоретические и практические наработки советского периода вначале просто перестали служить руководством к действию, а по мере демонтажа советских организационных форм были отброшены за ненужностью (как казалось горе-реформаторам).

С первых недель после развала СССР перестали функционировать комитеты и группы народного контроля, товарищеские суды и офицерские суды чести.

Так называемая департизация и – по аналогии – декомсомолизация, а также урезание реальных прав профсоюзных организаций, – лишили коллективы учреждений ИТУ станового хребта, основных несущих конструкций и противовеса самодурству руководителей, которые приобретали всё большую власть над подчинёнными и привыкали к дуроломным методам руководства, в максимальной мере провоцировали в коллективах безразличие, следование правилу «моя хата с краю», атомизацию трудовых сообществ.

Довольно быстро сведены на нет основополагающие принципы, правила и требования в работе с письмами, жалобами и заявлениями граждан, которые были подробней- шим образом регламентированы, в том числе и в деятельности ИТУ, Указом ПВС 1968 г. и соответствующими документами нижестоящих государственных органов и ведомств.

Примером реагирования (1968 г.) может служить работа по жалобе осуждённого Филимошина, находившегося на лечении в туберкулёзной больнице при ИТК-17, написанная на одной страничке тетрадного листа, по которой министром внутренних дел А.А. Щёлоковым была направлена комиссия в составе двух сотрудников МВД. Потом результаты их визита рассматривались на коллегии МВД СССР, после чего произведена реорганизация данной ИТК и лечебному учреждению придан статус самостоятельного ИТУ.

Сейчас действующие сотрудники ИТУ прямо говорят, что обращение в вышестоящие органы чревато для них очень серьёзными последствиями, поскольку письма, рапорта просто пересылают тем лицам, чьи действия обжалованы или опротестованы.

Бесконтрольность и безнаказанность мало-мальски облечённых властью офицеров и работников прокуратуры привела к наглому попиранию ими элементарных этических норм. И те крайне отрицательные явления – коррупция, взяточничество, срастание с криминальными структурами, кумовство, протекционизм, которые в советских ИТУ были совершенно немыслимы (а если возникали, то сурово преследовались), сегодня в уголо- вно-исполнительной системе стали заурядной прозой бытия, расцвели пышным цветом.

Так, например, в конце 1980-х годов в той же туберкулёзной больнице (посёлок Н.Мошево Соликамского района) был заложен фундамент под детский комплекс, для чего строителями уложено 160 бетонных блоков. Но в наступившей общероссийской разрушительной вакханалии строительство прекратилось из-за отсутствия финансирования. Однако о дальнейшей судьбе этих изделий позаботился помощник прокурора г. Березники П., осуществлявший прокурорский надзор в этом учреждении, который решил, что они очень пригодятся ему на собственной даче, а посему с соизволения руководства больницы блоки были вырваны из земли и доставлены блюстителю закона.

Когда пенитенциарное ведомство возглавил заведомый уголовник А.Реймер, моментально произведённый из полковника в генерал-полковники, в уголовно-исполнитель- ной системе было фактически уничтожено производство, составлявшее экономическую основу исправительно-трудового ведомства СССР и представлявшее собой мощный стабилизирующий фактор в организации исправительно-трудового процесса.

Деформация личностей современных высокопоставленных деятелей МВД и пенитенциарной системы достигла анекдотических форм и позволила опустить звание офицера внутренней службы до уровня карманников и рэкетиров. Пьянки на службе стали заурядным, рядовым явлением. Дешёвые блёстки уголовного сленга вошли в служебный обиход правоохранительных структур. Позорная кличка «мент» стала принадлежностью офицерского корпуса, и уже не только офицеры, но и генералы сами употребляют этот словесный плевок применительно к себе и позволяют обращать его в свой адрес, что очень выпукло и смачно демонстрируется в десятках бездарных поделок-сериалов. Это происходит без каких-либо протестных заявлений и решений со стороны лиц, определяющих внутреннюю политику борьбы с преступностью (если таковая политика вообще существует). Оскорбительный ярлык принимается как должное, как новое веяние…

Эти сериалы, в которых трудно отличить офицера или генерала полиции от матёрого уголовного «пахана» и даже бандита, вполне успешно создали в представлении обывательских масс избиение задержанных и допрашиваемых граждан как норму служебной деятельности правоохранительной системы последних десятилетий. И это стало в кино составной частью «службы» и поведенческой рутиной «положительных героев».

На таком фоне можно ли удивляться тому, что, например, в полицейскую практику вошли пытки задержанных мужчин изнасилованием: в Ставропольском крае – С.Назарова бутылкой (со смертельным исходом потерпевшего), в Казани – Р.Абирова, А.Галимзянова черенком от швабры, в Сочи – М.Демирчяна ломом. До подобного изуверства даже гестаповские костоломы – при всей их изощрённости – не додумались.

Наблюдая новые подходы к служебной деятельности, поддерживаемые всей ведомственной вертикалью, а также методы работы современных сотрудников УИС и полиции, по недоразумению называющих себя офицерами, мы, ветераны советской пенитенциарной системы, гневно отмежёвываемся от всего противоправного, жестокого, бесчеловечного, что несёт в себе эта новая для нас система самоуправного насилия.

Деградация уголовно-исполнительного ведомства особенно ярко и тревожно проявляется в злокачественном, подобно раковой опухоли, поражении её коррупцией сверху донизу, когда криминальные схемы принимают форму пирамиды, а кроме того, коррупционные связи имеют ещё и горизонтальные межведомственные отпочкования.

Это зло глубоко поразило систему ГУФСИН по Пермскому краю. Преступная группа возглавлялась начальником управления – генерал-лейтенантом внутренней службы А. Соколовым, ставшим жертвой собственной патологической алчности (ибо чего не хватало человеку в столь высоком звании?!). На момент подготовки данной статьи СМИ сообщили о возбуждении 10-и новых уголовных дел. Некоторые дела возбуждены в районных отделах полиции, и за виновными сотрудниками месяцами гоняются полицейские службы…

…А мне вспоминаются сотрудники ИТУ – недавние фронтовики, ставшие в нашей юности очень дорогими людьми – начальниками, товарищами, наставниками и воспитателями: безвременно ушедшие из жизни подполковник Александр Иванович Черешнев, полковники Александр Иванович Шубин, Филипп Ильич Воробьёв, Константин Дмитриевич Стэльмах и Геннадий Андреевич Попов – руководители Усольского управления лесных исправительно-трудовых учреждений. На низовом уровне – старшие лейтенанты Фёдор Владимирович Леонов (морской десантник) и Виктор Михайлович Журавлёв (разведчик), Михаил Фёдорович Лошак, майор Пётр Никифорович Суворов, капитан Сергей Степанович Челядинов (командир бронепоезда). А также – мои товарищи-сверстники, прибывшие на службу в середине 1950-х годов: лейтенанты Евгений Скобелев, Александр Сорокин, Александр Берёзко, Иван Мартынов, Александр Текутьев, Владимир Шароватов, Василий Шкут, Александр Корниенков. Сколько нами вместе пережито, сколько сломано копий в жарких спорах по служебным проблемам, сколько сказано добрых слов, и какое было чувство дружеского локтя, независимо от чьего-либо служебного положения! И каким полнокровным, песенно-радостным, взаимно приветливым было наше дружеское – нечастое из-за служебной перегруженности – общение в часы отдыха, досуга…

В основе наших взаимоотношений лежало нравственное здоровье, взаимная требовательность и взаимное уважение. А всё это ныне не купить ни за какие деньги…

Что сказал бы любой из них и сотен других, с честью отслуживших офицеров, видя и слыша дикие фантасмагорические истории о похождениях коррупционеров и садистов?

Коррупционные схемы и технологии были практически невозможны потому, что, прежде всего, на должности начальников подразделений, как правило, назначались перспективные сотрудники, прошедшие аттестационные фильтры и зачисленные в резерв на выдвижение. Ошибки, конечно, бывали, но – в виде исключений. И когда взаимодействие руководства ИТУ со всеми перечисленными общественными организациями строилось на здоровой основе, что прежде всего зависело от профессионального и духовно-нравственного облика начальника и его заместителей, криминальное «дерево» вырасти не могло, ибо для этого не было почвы, а одиночные поползновения пресекались на корню – быстро и эффективно, давая предметный урок потенциальным воришкам.

…И здесь нельзя обойти вниманием ветеранские силы, к которым я принадлежу.     

Ветеранские массы ГУВД и ГУФСИН в Пермском крае насчитывают около 15-и тысяч человек. Но далеко не все из них состоят в ветеранских организациях.

Это огромная интеллектуальная и духовно-нравственная сила, которая могла бы сыграть неоценимо большую и высокую роль в жизни обоих ведомств, если бы она была заинтересованно востребована и разумно использована в интересах дела.

В торжественные моменты праздников и юбилеев большие начальники любят оперировать набившими оскомину словесными штампами: «наставники», «учителя», «золотой фонд», «бесценный опыт», «мы должны брать пример» и т.д. Конечно, кого-то из ветеранов могут тешить эти приятно звучащие блёстки. Но это не более чем шарик гипнотизёра, отвлекающий ветеранское внимание и в индивидуальном порядке, и в виде организации, когда нехитрыми приёмами внимание ветеранов переключается на мелочи.

Сколько добрых, дельных, основанных на опыте практических советов могли бы дать ветераны руководителям, заинтересованным в развитии и укреплении пенитенциарной системы! Сколько важного, неповторимого в новейшей истории содержит их память, хранит разносторонний опыт! Но всё это лежит, как золото в кубышке, без движения.

Если называть вещи своими именами, высокие руководители не хотят знакомиться с этим накопленным опытом. Он не изучается и не обобщается (за редкими исключениями), не передаётся молодым сотрудникам, которые уже сегодня не имеют внятного, связного представления о службе предшествовавших поколений. А завтра и вовсе забудут.

Например, они ничего не знают о важнейшей кампании 1958-го года по нейтрализации враждующих уголовных группировок («воры в законе», «суки», «польские воры», «махновцы», «красные пояса, «мы на льдине» и другие), которые резко осложняли оперативную обстановку в подразделениях пенитенциарной системы. А когда эта труднейшая, опасная по своим возможным последствиям работа была проведена и, в результате ряда сложнейших организационных мероприятий, все названные и другие группировки были объединены в общей зоне – без предъявления взаимных счетов и обид, внутрилагерная преступность резко пошла на убыль (особенно это касалось опасных преступлений против личности – убийств, тяжких телесных повреждений и иного насилия над личностью). И оперативная обстановка в ИТУ была нормализована на 25-30 лет вперёд.

В наши дни эта проблема снова стала актуальной, но не слышно, чтобы она серьёзно обеспокоила ведомственное руководство, которое – на примере генерала А.Соколо- ва – занято собственным обогащением, да ещё с преступным использованием осуждённых и их родственников, беззащитных перед скопищем мерзавцев в погонах. Отдалённая опасность таких преступных деяний государством и обществом ещё не осознана.

А ведь проблему нынешнего структурирования преступного мира следовало бы обсудить на серьёзной конференции с участием ветеранов, знающих её не понаслышке. Их участие – пусть и с правом совещательного голоса – могло бы высветить многие нюансы этого процесса. Но – увы! – столь дерзкая мысль не приходит в голову ни высоким ведомственным чинам, ни угодливо-послушным председателям ветеранских советов.

Если судить по характеру «деятельности» совета ветеранов Пермского краевого ГУФСИНа, то фальшь бьёт в глаза во всех её проявлениях. Например, им руководит бывший заместитель начальника управления – того самого генерала А.Соколова – полковник в отставке В.Злобин, который появляется в совете только для того, чтобы дать ценные указания по воле «шефа». Трудно поверить, чтобы он не знал или не догадывался о махинациях, творимых руководством, в состав которого он входил (взятки и изощрённое вымогательство сотен тысяч долларов за преступное манипулирование судьбами осуждённых, причём взятки не только деньгами, но и «борзыми щенками», как в гоголевском «Ревизоре», – то есть разными механизмами и иным штучным товаром).

И совет ветеранов никакого реального значения никогда не имел и ничего не решал, кроме текущей мелочёвки. Любые суждения ветеранов, касающиеся окружающей жизни, пресекаются моментально. Примерно три раза в год на выделенные начальником ГУФСИН деньги устраивается застолье для 70-и – 80-и участников, во время которого изливаются целые водопады приторной патоки в адрес отсутствующего «шефа» – явно в расчёте на то, что ему передадут верноподданническое, холуйское славословие.

И даже в праздник Великой Победы никогда (!) не находится ни одного тоста в память Верховного Главнокомандующего и его прославленных маршалов и генералов. Более того, едва участники праздничного банкета усаживаются за столы, как врубается музыка, по мощности способная конкурировать с рёвом реактивных двигателей самолёта. Как однажды объяснил предыдущий председатель, это делается для того, чтобы кто-нибудь из участников не произнёс тост с опасным политическим оттенком (например, за И.В. Сталина) и не нарушил холопскую благостность проводимого «мероприятия».

Кто-то же придумал этот издевательски подлый способ «выключения» ветеранов!

А ведь при серьёзной, вдумчивой работе ветеранской организации её духовное влияние на офицерскую молодёжь могло бы стать мощным воспитательным фактором и механизмом передачи профессиональных и нравственных принципов молодым сотрудникам, сегодня почти поголовно ориентированным на меркантильные цели.

Автор не ставил целью подробный анализ деятельности современной пенитенциарной системы, ибо ветераны не имеют постоянного контакта со службами и соответствующей информации. Но та гниль и те язвы, которые поразили систему насквозь, то дармоедство, которое всё больше становится стилем жизни зажиревших начальников, почувствовавших себя бесконтрольными и безнаказанными царьками и князьками, достаточно видно со стороны нам, всю жизнь проработавшим с людьми и повидавшим достаточно для того, чтобы делать объективные выводы. Они внушают большую тревогу, ибо имеют один – инволюционный, регрессивный – вектор развития вниз – до самого «плинтуса».

Сейчас, когда по всем направлениям жизни резко активизировалась – на западные гранты! – губительная для государства и народа предательская, изменническая возня осатаневшей от вседозволенности «пятой колонны», функционеры которой заполонили все СМИ (точнее – СМРАД: средства массовой рекламы, агитации, дезинформации), ветеранские силы могли бы стать мощнейшей противодействующей силой – хранительницей вековых русских и других национальных устоев, традиций и духовно-нравственного здоровья, противовесом ей в воспитании подлинного патриотизма в народной среде.

Но для этого нужны государственнический здравый смысл и политическая воля.

В.Ковалёв, полковник внутренней службы в отставке

Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.