…Растущее день ото дня напряжение ощущали даже люди, далёкие от политики. И всё же весть о революции произвела в Прикамье эффект разорвавшейся бомбы. Местная власть в лице губернатора М.Лозина-Лозинского попыталась было задержать «до особого распоряжения доставку всех телеграмм,.. касающихся политических событий в Петрограде». Лишь 2 марта здесь было объявлено об отречении Николая II от престола и о том, что его преемник — брат Михаил. Не «прокатило». 6-го губернатор передал власть председателю губернской земской управы Е.Калугину, назначенному комиссаром Временного правительства, и отправился под арест. На допросе он, среди всего прочего сказал: «Монархические организации в Пермской губернии представляли полный нуль. Они создавались на время выборов; через меня никаких субсидий \им\ не передавалось… Я к искусственному насаждению монархических организаций путем субсидий относился по своему убеждению отрицательно, находя, что известный принцип можно замарать грязью, но поддержать его грязью нельзя».
Уже 1 марта вышли из подполья организации РСДРП; первой – лысьвенская. Большевики опубликовали воззвание с разъяснением происходящих событий и призывом вступать в партию. Вскоре её ряды стали насчитывать десятки тысяч членов.
Один за другим возникают профсоюзы — печатников, портных, железнодорожников, фармацевтов, учителей и т.д. Аналогично – общественные организации. В т.ч., «Союз пермских женщин». Весной активизировались юноши и девушки. В Перми по инициативе большевика Д.Чегляева и молодых рабочих Пермской городской электростанции возник Социалистический союз рабочей молодежи. За ним – такой же Союз – на Мотовилихинском заводе.
Сложилось своеобразное многовластие. Либеральная буржуазия поддерживала Пермский комитет общественной безопасности. Трудящиеся — советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов (Пермский, Полазненский, Лысьвенский, Чусовской, Мотовилихинский, Пожвинский, Добрянский, Соликамский, Осинский, Майкорский, Нытвенский, Пашийский, Кунгурский, Березниковский, Чермозский и др.). Поначалу в последних преобладали меньшевики и эсеры.
Наблюдавшееся некоторое время равновесие сил и неопределённость перспектив обусловили параллельное сосуществование всех политических сил за исключением «слинявших» монархистов. Подтверждение тому – резолюция съезда уездных комиссаров и представителей общественных организаций губернии: «Революционное время создало, помимо прежде существовавших организаций, в дополнение и взамен их ряд организаций, фактически осуществляющих административную власть по управлению на местах, разрешающих вопросы политического характера, имеющих целью вопросы укрепления нового свободного строя. Все эти организации – уездные комитеты, городские комитеты, Комитеты общественной безопасности, Советы солдатских и рабочих депутатов и т.д. – должны продолжать существовать на все переходное время, вплоть до перехода страны… к нормальному постоянному правопорядку».
Разоружили и распустили полицию. Взамен создали добровольческую милицию, а на заводских окраинах – Красную гвардию (если не по названию, то по сути).
10 марта, провозглашённом праздником свободы, в столице состоялось погребение павших в уличных боях революционеров. В этот день прикамские учебные заведения и предприятия были закрыты, по улицам Перми прошли многолюдные демонстрации рабочих и солдат гарнизона. По свидетельству современника, «звучал оркестр, у каждого манифестанта на груди приколот красный бант, лента или цветок. Особое внимание привлекло шествие мусульман во главе двух мулл». Появляются национальные и религиозные объединения.
Не обошлось без эксцессов, включая погром солдатами товарных вагонов на Перми-II и многочисленные факты продажи ими обмундирования.
29 марта состоялось заседание Пермской городской думы нового состава. В нее вошли 54 представителя от общественных организаций, в том числе, по два места предоставили представителям гарнизону и горсовету рабочих депутатов, одно — исполкому Уралсовета.
Зазвучали и явочным порядком стали реализовываться требования трудящихся. Так общее собрание рабочих Александровского завода постановило ограничить рабочий день 8 часами, повысить зарплату на 75%, своевременно выдавать её, сверхурочную работу оплачивать в двойном размере. А на Пожвинском заводе зарплата возросла вдвое за те же 8 часов. Плюс укороченный предпраздничный день, оплата больничных листов… Современно звучит, не правда ли?
Налаживался общественный контроль за торговлей, ценами. Избрали даже комиссию по организации борьбы с пьянством под председательством профессора Пермского университета А.Генкеля. И снова историческая параллель: бороться начали с изъятия из аптек, лавок, киосков сивухи типа современного «Боярышника».
14-15 апреля в Екатеринбурге (который, напомню, тогда входил в Пермскую губернию) состоялась I Уральская конференция РСДРП(б), работой которой руководил Я.Свердлов. Наконец-то легально. 65 делегатов представляли 16 тысяч членов большевистской партии, объединенных в 43 организации. Конференция высказалась против доверия Временному правительству, признала единственным властным органом народа Советы рабочих и солдатских депутатов, осудила империалистическую войну, избрала Уральский областной комитет РСДРП(б). Чуть позже произошёл окончательный разрыв с меньшевиками.
25 июня Пермская и Мотовилихинская организации большевиков призвали своих членов к демонстрации под лозунгами: «Долой Временное правительство!», «Долой министров-капиталистов!», «Долой войну!», «Вся власть Советам!», «Хлеба, мира, свободы!». Колонны хлынули на центральные улицы губернской столицы. Но не дремала и контра. Науськиваемые ею группы солдат кинулись избивать безоружных демонстрантов бляхами ремней, рвать флаги и транспаранты. Многих, в т.ч., лидера местных большевиков А.Спундэ, ранили.
Буржуазная пресса развернула кампанию клеветы – вплоть до обвинений большевиков в прогерманском шпионаже; чего стоят хотя бы выражения газеты «Пермская земская неделя»: «провокаторы», «юноши с легкомысленными выкриками»… Зато в адрес Временного правительства – сплошные панегирики: оно де выражает интересы «всей нации, всех слоёв, всех классов», «ключ к спасению» — в объединении вокруг него.
Большевистская партия – в центре и на местах – выстояла, окрепла, упрочила своё влияния в массах. Советы большевизировались. Трудящиеся всё чаще прибегали к забастовкам. Крестьяне захватывали земли, отказывались платить подати, выполнять введённую ещё при царе продразвёрстку. 27 июля – 3 августа – в Петрограде состоялся VI съезд РСДРП(б), с участием и уральских делегатов. Он взял курс на вооруженное восстание.
15 августа состоялись выборы в Пермскую городскую Думу. Результаты показательны: 28 мандатов получили эсеры, 10 — меньшевики, по 8 — кадеты и домовладельцы, 7 — большевики, 6 — представители православного духовенства, 3 — мусульмане, 2 — квартиронаниматели, 2 — представители объединения евреев.
Между тем, обострялись старые и возникали новые проблемы. В первую очередь, политические и хозяйственно-экономические. Народ, и пермяки – не исключение – устал от войны, а ей, судя по заявлениям власть имущих, конца-краю не виделось. Ширилась пропасть между богатыми и бедными. Скачкообразно нарастали дороговизна, инфляция, дефицит продуктов, топлива, товаров первой необходимости. Съезд уральских промышленников констатировал наличие в регионе (да и по стране, в целом) «продовольственной разрухи». Мол, «в особенно безотрадном положении находятся заводы Пермской губернии, где никаких продовольственных запасов нет…».
Крестьян вдобавок ко всему возмущало, что хлеб, кроме «необходимого для пропитания и хозяйственных нужд владельца», подлежал сдаче по заниженной цене. Ссылаясь на телеграмму Керенского от 15 июля, Пермская губернская продовольственная управа требовала: «…Закон о хлебной монополии должен быть проведен в жизнь, не останавливаясь перед арестами и преданием суду виновных. В случае же активного сопротивления несознательных обывателей должна быть применена вооруженная сила». В села двинули воинские команды, дошло до штыков и пуль, были раненные и убитые. В ответ — новый почти повсеместный всплеск сопротивления, особенно активного со стороны вернувшихся фронтовиков. Вот донесение из Прикамья в Министерство внутренних дел: «…Почти повсеместно наблюдается активное противодействие населения…, в деле продовольственном недоверие крестьянства к власти и правительственным мероприятиям стихийно и органично».
Затрещали местные бюджеты. В Перми дефицит составил 2,5 млн. руб., в Екатеринбурге – 5 млн. «Городским самоуправлениям приходиться вести работу с совершенно опустошенной кассой…» констатировал вышеупомянутый документ МВД. Кстати, обратите внимание: на фронтоне разгуляйского трамвайного депо в Перми выведено: «1917». Само же трамвайное сообщение появилось лишь годы спустя.
Трудности сказывались похлеще любой пропаганды. Прошло ещё немного времени и снова грянуло!..

Аркадий Константинов

Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.