Поводом к написанию этих строк послужили очередные дежурные стенания пермских «деятелей» иностранного агента, общества «Мемориал», по поводу чинимых препятствий в проведении публичных, подчёркиваю, акций в день памяти жертв политических репрессий.

Но были ли вообще политические репрессии и их жертвы? Говорил много раз и повторяю. Да были! Как в любом государстве, заботящемся о собственной безопасности и защите от внутренних врагов. Подавляющее большинство из них были обоснованными и необходимыми, в какую бы истерику не впадали по этому поводу «Мемориал» и прочие «правозащитники», сделавшие из этой темы средство зарабатывания денег, в том числе и в зарубежных фондах. Даже честные зарубежные историки говорят о том, что именно благодаря этим репрессиям в СССР перед войной не было «пятой колонны», что в немалой степени помогло выиграть войну с немецким фашизмом. К сожалению, необоснованные репрессии тоже были. Человеческую природу мгновенно не изменить. Алчность, мстительность, желание устранить личных и политических врагов, выслужиться перед властью являлись почвой для доносов, клеветы и т.п., приводивших к неоправданным наказаниям. Но кто мне докажет сегодня, что именно родственники тех, кто сегодня громче всех кричит «держи вора», и не преобладали среди доносчиков, кляузников и сознательных вредителей?

До войны начальником пермского ОГПУ был некто Дмитриев, по слухам, однофамилец (только ли?) одной пермской леди на ниве защиты прав человека, который, будучи троцкистом, сознательно расширял число необоснованных репрессий, имея целью вызвать среди населения недовольство властью. Конечно, он тоже справедливо был сам репрессирован. Ягода, Ежов из этого же числа.

Однако вернёмся к нашему пермскому «мемориальскому» шабашу. Начнётся, видимо, он с посещения старого мракобеса и гробокопателя Сергея Адамовича Ковалёва. Да-да, того самого сидельца колонии для особо опасных государственных преступников «Пермь-36», который запомнился сотрудникам колонии по их словам разве тем, что свои голодовки проводил с использованием в тихушку редких тогда заграничных бульонных кубиков, что наложило отпечаток на всю его дальнейшую правозащитную деятельность Затем будет на морозе бубнение под нос имён репрессированных, нелепые таблички в рамках акции «Последний адрес», не имеющие, правда, широкого распространения, что говорит с одной стороны о небольшом числе пострадавших, а с другой — что нельзя живой город превращать в мемориальное кладбище.

Разглядите, наконец, что в том же Саду Декабристов установлен прекрасный памятник работникам уголовно-исполнительной системы, погибшим в Великой Отечественной войне! Им поклонитесь!

И вот, наблюдая это, опять-таки не в первый раз, скажу пермской кучке гробокопателей. Восемьдесят лет прошло. Дайте, наконец, возможность времени выполнить свою целебную работу по заживлению ран родственников несправедливо репрессированных. Переживание скорби, горя — дело глубоко личное, семейное, интимное даже. Не копайтесь своими нечистыми, небескорыстными ручонками в их душевных ранах, не растравляйте их с садистским сладострастием, что говорит только о вашем душевном нездоровье. Поднимите голову от могил, разглядите солнце на голубом небе, зелёную траву под ногами, пение иволги. Легче станет!

Как у Н. Заболоцкого: «И тогда в моём сердце разорванном голос твой запоёт…» Словом, следуйте заветам древних: прежде чем лечить других, врачу — исцелися сам!

Секретарь Пермского крайкома КПРФ,

депутат Пермской городской Думы,

к.т.н., доцент Г.А.Сторожев.