Трагический финал великого князя Михаила, а, затем и других Романовых, обусловлен логикой ожесточённого противостояния, развернувшегося с лета 1918 г.
Одно из последствий этого – тянущийся до сих пор шлейф спекуляций, слухов и домыслов.
К примеру, на расстрел увезли не Михаила, а лишь его секретаря Жонсона. Который незадолго до того замуровал его в одном из подсобных помещений гостиницы «Королевские номера», где оба проживали. Там тот переждал и скрылся. Версию эту приводит известный пермский краевед Владимир Колбас.
Другой слух. Романов и его верный спутник, якобы, укрылись в Белогорском монастыре. Или добрался лишь первый из них, «истекая кровью». Вскоре там умер инок Михаил Поздеев, удмурт, уроженец села Дебёсы. Приняв его имя, облачённый соответствующим образом, с «железными» документами, Михаил спасся, но решил навсегда порвать с мирской жизнью.
Совсем уж экзотика: Романов и Жонсон бежали в Туркмению. Там примкнули к басмачам. В одном из боёв с красными Жонсон погиб. А Михаил, сменив имя на Берды Кужук, женился на местной женщине. Скончался в глубокой старости, оплакиваемый многочисленным семейством.
Дезинформацию поддержали и дополнили своими «актерами» противники красных.
Во-первых, надеясь использовать довольно популярное имя «восприемника престола», «архистратига Михаила с огненным мечом». Появились многочисленные газетные сообщения, подобные следующему: «…Великий князь Михаил Романов находится в Омске и принял главенство сибирскими повстанцами. Им якобы издан манифест… с призывом к свержению Советской власти и обещанием созвать Земской собор для решения вопроса. Какая власть необходима России». На эшелонах колчаковцев, даже когда те отступали в Сибирь, вывешивались лозунги «Да здравствует Великий князь Михаил Александрович!». Или взять такую деталь: «император тайги» Николай Соловьев, с которым в Хакассии сражался Аркадий Гайдар, именовал своё бандформирование «Горноконный партизанский отряд имени Великого Князя Михаила Александровича».
Во-вторых, среди белых нашлась, как минимум, троица авантюристов, пожелавших сорвать куш, «инкогнито» выехав за границу – и под видом самого Михаила, и в качестве «приближенных к Его Императорскому величеству».
К примеру, объявившийся в колчаковской Перми поручик Соссионкин. Якобы он и при большевиках нелегально находился при Михаиле «исполняя обязанности осведомителя» и организатора побега: «Они виделись каждый день, вплоть до того времени, когда…через несколько дней после симуляции с арестом князя Мих. Алекс., со своим секретарем Джонсоном и матросом сели в моторную лодку и благополучно отбыли вверх по Каме, имея у себя строго обдуманный план дальнейших действий. Им удалось благополучно добраться до Иркутска, откуда… Соссионкин и получил последнее извещение от князя». Процитированное мною опубликовано 26 мая 1919 года в газете «Современная Пермь» с целью «положить конец всяческим слухам».
В Российском госархиве социально-политической истории (РГАСПИ) хранятся показания, данные в колчаковской следственной комиссии неким Романом Нахтманом, соседом пленников по гостинице: «Я ни малейшего сомнения не имею в спасении Михаила Александровича. Конечно, его вместе с Джонсоном похитила организация и увезла по Каме».
Провинциальный актер Юрий Замятин, тридцати лет от роду, имел приятную внешность, на сцене не блистал, но и бездарем не слыл. В 1929 году, едучи поездом на гастроли, обратил внимание на вошедшего неподалеку от Перми рыжебородого мужичка. Уж очень тот смахивал на Николая II. На вопрос, знает ли тот об этом, попутчик, усмехнувшись, поведал: «Несколько лет тому назад в Екатеринбурге из-за этого меня даже арестовать хотели».
План созрел почти мгновенно. Под щедрое возлияние артист расписал заманчивые перспективы самозванчества. Зимой они будут «сбирать доброхотные даяния» по деревням, суля за это «после восстановления монархии» награды и привилегии. Летом отдыхать «от трудов праведных» на южных курортах. «Высокие договаривающиеся стороны» достигли взаимопонимания. Замятин, отведя себе роль себе амплуа сына, проштудировал несколько популярных исторических книжек, за хорошую плату заказал отпечатанные на добротной бумаге с виньетками, орлами и вензелями грамоты, гласящие, что «великие государи Император и Самодержец Всероссийский Николай П и Цесаревич Алексей жалуют верноподданного Нашего (Ф.И.О.), Нам, великим Государям, в годину тяжкую помощь немалую оказавшего». Ниже стояли подписи – скопированная – царя и придуманная – «Алексея».
Около трех лет компаньоны успешно гастролировали по Уралу и Сибири. «Техника» была проста и напоминала, применявшуюся О.Бендером: «Крепитесь, заграница нам поможет…».
А между тем, при раскулачивании сотрудники ГПУ то и дело натыкались на хранящиеся в тайниках и кубышках «жалованные грамоты». Новые проблемы возникли с началом коллективизации. Зажиточных крестьян не стало, колхозное добро оказалась под бдительным доглядом. Первое же обращение за «спонсорской помощью» к горожанам обернулось провалом.
Суд, учитывая «явную контрреволюционную направленность» Лжеромановых приговорил обоих к 10 годам лишения свободы каждого. Этапом – в печально знаменитый СЛОН (Соловецкий лагерь особого назначения). Там «царь» использовался как сторож-истопник, «цесаревича» же отправили на общие работы. Их дальнейшую судьбу автору выяснить не удалось.
Плюс множество самозваных «царевен анастасий», даже «дочерей» и «внучек» последней. С одной такой псевдовнучкой в редакции «АиФ-Прикамье» мне довелось пообщаться. Впечатление, что та – упорно навязывавшаяся на внимание прессы к своей особе — просто ненормальная. Другие, в том числе, за рубежом, действовали вполне сознательно — из корысти.
Нынешние помпезные «романовские мероприятия» тоже имеют целью не только и не столько исследовательский интерес, стремление извлечь исторические уроки, сколько неуёмные желания «засветиться», извлечь, если уж не денежный, то политический капитал.
Аркадий Константинов

Администрация сайта не несёт ответственности за содержание размещаемых материалов. Все претензии направлять авторам.